Только не|мы - Игорь Толич

а Тони при этом выбирает её. И, наверное, по-своему прав.

Я ничего не знала о его буднях. Как они делят быт и финансы? Как относятся друг к другу? Признаются ли в любви? Спят ли в одной постели?

Я знала лишь то, что в новогоднюю ночь опрокинула себя вверх дном, не задумываясь, не ломаясь, не брезгуя. Потому что со мной рядом находился человек, которого я почти боготворила, но не за святость, а за подаренную надежду вернуть себе ощущение полёта души. И я дорого заплатила всего за один-единственный взмах крыла. Тони, будь он проклят, исчез. А вернее, я сама стёрла его из списков возможных тревог: просто заблокировала номер после первого же звонка вечером того дня, когда он вышел прочь из моей квартиры.

«Так пускай убирается на все четыре стороны!» — ревела я в душе́, понимая, что тем самым только уничтожаю себя.

На каникулах Габи пригласила меня в гости. Я поехала с удовольствием.

Схватила в магазине бутылку самого дорогого порто, какую только нашла, и явилась к подруге, улыбаясь во весь рот — так я старалась показать, что счастлива не менее, чем Габи, уже примерившая новое помолвочное кольцо. Конечно, из колец этих уже можно было составить целую музейную выставку, но для Габи каждый раз происходил как первый.

Она разливала вязкий порто по бокалам и трещала о том, насколько трудно ей подыскать подходящее белое платье, ибо при всех достоинствах её фигуры отличительный высокий рост составлял не только гордость, но и определённую проблему.

— Вова дал мне свою платиновую кредитку и разрешил тратить, сколько вздумается. А я вот скромничаю, можешь себе представить? — сокрушалась Габи, потягивая рыжевато-коричневый маслянистый портвейн. После нескольких глотков она вытянула бокал в руке, поиграла им, вращая по часовой стрелке в солнечных лучах, и заключила: — Прекрасный тони.

— Тони?.. — ошарашено переспросила, едва не поперхнувшись.

— Так называют молодые портвейны с ореховым привкусом. Чувствуешь? Такая нотка древесины на языке… Это и есть тони. Обычно выдерживается до двух лет. Но бывают и старше. Надо смотреть по цвету. Двухлетние темнее и мутнее, — Габи вновь выставила бокал на свет. — Тёмно-жёлтый или оранжевый — это молодой тони. Четырёхлетние уже, как правило, обретают более чистый, насыщенный, янтарный цвет. Здорово, правда? Это меня Вова научил.

Я бы, может, и хотела ей кивнуть или хотя бы сохранить на лице бессмысленную улыбку, но истинные эмоции оказались сильнее желаемых.

И это не ускользнуло от глаз Габриели.

— Илзе, что с тобой?..

— Ничего.

— Как это ничего? У тебя такой вид, будто тебя сейчас стошнит.

— Да нет же, Габи, — небрежно отмахнулась я, изо всех сил стараясь одурачить подругу. — Тебе кажется.

— Не кажется, Илзе, — Габи сдвинула неестественно тёмные для её природного цвета волос брови, которые недавно ей нарисовали при помощи татуажа, отчего лицо Габи отныне всегда казалось чуточку грозным. Однако в данный момент она в самом деле угрожала мне взглядом. — Ладно, не буду ходить вокруг да около и спрошу в лоб — что происходит, Илзе? К кому ты сорвалась посреди девичника?

Я открыла рот, чтобы ответить, запнулась и тут же закрыла, теперь всецело понимая, что мой побег не остался незамеченным, как мне казалось раньше.

— Илзе, — Габи со всей присущей ей мощью ударила ни в чём неповинным бокалом о стол. Что ни говори, а у неё в предках точно были викинги. На Габи весьма уместно смотрелся бы шлем с двумя воинственными рогами, как у настоящего берсерка. — Илзе, как его зовут? Только не говори, что Макс, иначе я за себя не ручаюсь.

— Тони, — выронила я это проклятое имя, будто монетку из кармана, и оно покатилось по кухне, отталкиваясь от стен и будоража мои воспоминания.

— Оу… — виновато закусив губу, отреагировала Габи. — Это кое-что объясняет. Прости…

— Нестрашно. Ты ведь не знала.

— Вот именно, что я ничего не знаю, и приходится додумывать как-нибудь, потому что ты молчишь. А так нельзя. В конце концов, Илзе, я тебе всё рассказываю. И, конечно, не хочу лезть не в своё дело, но очень хочу подробностей. Кто этот Тони? Что у вас было?

— Да мне особо нечего рассказывать.

Габи издала звук, подобный чахоточному кашлю — резкий, насмешливый и рваный.

— Ну, знаешь ли, человеку, который сбегает под Новый Год на такси из весёлой компании со стриптизёром точно есть, что рассказать. Я лично ни за что бы никуда не смылась, пусть даже случился бы Армагеддон. Стало быть, этот Тони — заводной перчик. Что это за чудо-мужчина, ради которого бросают лучшую вечеринку в городе и платят тройной тариф за такси?

— Габи, — начала я и вновь замолчала, а потом вдруг выпалила резко: — Габи, я не хочу о нём говорить.

— Ну, хорошо, — развела руками Габриеля. — Давай не будем о нём говорить. А, кстати, почему?

— Габи… — выдохнула я, закрывая глаза и готовясь произнести это вслух: — Тони женат.

С минуту Габи хлопала длинными приклеенными ресницами, которые при особом старании вполне могли спровоцировать ураган своими взмахами. Затем она вернула бокал в руку и стала пить, ещё медленнее, чем раньше.

— Ладно, — сказала Габи без тени улыбки. — Женат так женат. Илзе, всё в порядке, честное слово.

— Тогда почему теперь у тебя такой вид, будто сейчас стошнит?

— Неправда, — Габи смазано улыбнулась.

— Габи, я понимаю твой шок…

— Да нет никакого шока, — сказала Габи на моё тактичное замечание, которым я надеялась успокоить и её тоже. — Просто немного удивлена. И всё.

— Чему удивлена?

— Чему… чему… — проворчала Габи, схватила бутылку портвейна и освежила наши с ней бокалы. — Удивляться и правда нечему. Но на тебя бы я никогда не подумала.

— А что со мной не так?.. — опешила я.

— Вот именно, что с тобой всё так. Но я же вижу, что у тебя всё серьёзно. Именно это меня и беспокоит.

— В каком смысле?..

— В самом прямом, Илзе, — Габи пододвинула второй бокал ко мне, намекая, чтобы я не отставала от графика питья. — Сначала ты упорно мусолила трагедию с Максом, хотя я на твоём месте послала бы ему дивную рождественскую открытку с поздравлениями и наилучшим пожеланием: «Плодитесь и размножайтесь, уроды!». Но ты предпочла проглотить всё и даже не порадовалась, как умело бог избавил тебя от этого чукчи. А сейчас ты вот уже месяц бродишь заторможенная. И я лишь теперь узнаю, что всему виной какой-то Тони. Но в чём твоя истинная проблема, Илзе?

— В том, что у него есть жена, разумеется.

— И что? — удивилась Габи. — Жена — не